Мечислав уважал Константина Савельевича. Ценил Алину Петровну, мать Юли. Лично он ее не знал, но результат воспитания был у него перед глазами. Пусть основную линию определял дед, но не каждая женщина способна вырастить из ребенка бойца, не боящегося ни черта, ни бога. Большинство женщин просто душат детей своей любовью, не понимая, что оказывают им дурную услугу. Потом, выходя во внешний мир, который простирается за стенами родного дома, такой ребенок оказывается… в лучшем случае крепко битым и ученым жизнью. В худшем случае мамочка вьется вокруг своего деточки до конца жизни, и никому это счастья не приносит: ни ей (я на тебя всю жизнь положила, а ты не ценишь, неблагодарный!), ни ребенку (из-за твоего положения я не могу ни семью создать, ни за себя постоять!). Юля же была совершенно самодостаточна. Она принимала решения, часто тяжелые, она отвечала за них, она не боялась смерти… Для малолетней соплюшки это было просто превосходно. Славка… то есть Станислав Евгеньевич Леоверенский не обладал ни одним из ее качеств. Он не пришел бы на помощь другу. Он поддался бы Дюшке с первого взгляда. И так закончилась бы вся история – даже не начавшись. Мечиславу не нравился этот человек, но он может оказаться подходящим рычагом давления на Юлю. Ради своей семьи она пойдет на все. И куда угодно. Хоть босиком по углям. И Мечислав даже завидовал этому ее качеству. Сам он так не смог бы. Он прежде всего хотел жить. А Юля лезла в драку, думая только о том, чтобы защитить дорогих ей людей. Своя жизнь, жизнь противника – это было совершенно неважно. Важна была только победа. И за ценой Юля не стояла. Мечислав очень надеялся, что однажды… Наступит день – и он окажется в числе тех, кого эта девушка будет защищать даже ценой своей жизни, свободы, разума… не думая о последствиях для себя и не размениваясь на мелочи вроде «что такое хорошо и что такое плохо». Мечислав знал, как девушка пытала оборотня. Как управляла крысами. Как торговалась с Андрэ. Он восхищался ей. И готов был скрипеть зубами – потому что это не ради него Юля шла на всё. А ради Даниэля. И только ради него. Вадим как-то попробовал поднять тему с пытками. Юля подтвердила все, что ему рассказал Даниэль, но, когда вампир спросил: «А почему ты не доверила это дело Даниэлю? Он вампир. Он знает анатомию и умеет пытать лучше тебя. И тебя бы так угрызения совести не мучили…» – он получил ясный и четкий ответ. Юля передернулась и вскинула голову. «Я понимала, на что иду. Знала, что это мерзко. Гадко. Что не сдержу своего слова. Что буду убивать. Буду подличать и обманывать. Можешь презирать меня за это. Но – меня. Это все были мои решения. Потому что я перенесла бы это легче Даниэля. Он художник. Творец. И ему тяжелее было бы жить, запачкав руки и душу. Когда об этом просят враги или просто приказывают, ломают тебя – это переносится легче. А вот когда друзья… Он и так мучился из-за того, что шпионил для Мечислава. А если бы ему еще пришлось пытать для меня… не надо такого. Для этого я его слишком сильно любила». Каких усилий Мечиславу стоило выслушать это спокойно – знал только он сам. М-да. Первая любовь. Такое легко не забывается. И именно после этого он принял решение не давить на Юлю. Она должна прийти к нему сама. Прийти по доброй воле. Иначе ничего у них не получится. Юля не потерпит давления на себя. И… ему было просто интересно. Первая женщина, которая так отчаянно сопротивляется своему влечению. Но почему? Этого вампир и не мог понять. Любовь? Но какая может быть любовь, когда они с Даниэлем и знали-то друг друга неделю. Даже меньше. Это что угодно, но не любовь. Экстремальная ситуация, взрыв гормонов, выплеск адреналина в кровь… Так было на войне. Когда люди ходили под смертью, чувства становились острее. Но любовь? Мечислав провел рукой по лицу. В такое он не верил. А что тогда? Почему Юля так упорно старается держаться от него подальше? Из детского упрямства? Хочешь? А вот накося выкуси! Не будет тебе этого! Может, и так. Но как можно связать это? Юлю как вполне взрослого человека, принимающую нелегкие решения и отвечающую за них. И другую Юлю, сопливую девчонку, тонущую в своих эмоциях. У вампира, несмотря на многолетний опыт, это не получалось. Мог бы помочь только Константин Савельевич Леоверенский, но вампир с ним не советовался. Ларчик открывался просто. Юля была самой обыкновенной девчонкой девятнадцати (скоро уже двадцати, не стоит забывать про подарок и праздник…) лет, со всеми комплексами, неуверенностями и заскоками, характерными для этого возраста. Но слишком рано повзрослевшей. Повзрослевшей в боевых условиях. Отсюда шли и все расхождения. Юля изо всех сил пыталась вернуться в мирную жизнь. В то, что было «до войны», в ее случае – до вампиров. И пока еще не понимала, что этого быть не может. Это нереально. Сама Юля могла бы пропеть на эту тему: «Жизнь невозможно провернуть назад, и мясо из котлет не восстановишь…» Но понимать этого она решительно не желала. Не соглашалась с реальностью, не хотела лишний раз встречаться с Мечиславом, не хотела просто признавать, что – все. Детство кончилось. И пора отвечать не только за себя, но и за других людей. И она уже отвечает. Потому что фамилиар Князя города так же ответственен за всех паранормов города, как и сам Князь. Страх ответственности. Страх взрослой жизни. Страх – а какой она окажется в этой жизни? Вдруг не такой, как ее учили, как она сама хотела? Это и толкало ее прочь. Хоть куда, но только подальше. Этого Мечислав тоже не знал. Единственное, что он пока ощущал своим чутьем, – нельзя давить на девушку. И был прав. Чем больше он стал бы тянуть Юлю к себе, тем больше она сопротивлялась бы. И вампир выжидал. У них еще будет время. Ведь вампир и фамилиар связаны больше чем навек. И у них еще не одна человеческая жизнь впереди. Осталось только разобраться с Князем Тулы. Но тут Мечислав особенной проблемы не видел. Иван Тульский – из тех, с кем можно торговаться и договариваться. Да, он несдержан. Резок. Жесток. Местами даже садист. И что? Ему же не в постель с ним ложиться. А вот выгоду свою Иван Тульский понимал отлично. И у Мечислава было что ему предложить. С Рамиресом дела обстояли намного хуже. Рамиреса Мечислав знал давно. И не любил. Это еще мягко сказано. Он бы с удовольствием порезал Рамиреса на части и провернул через мясорубку. Медленно. Очень медленно. А уж теперь, когда этот извращенец положил глаз на пушистика… Урод! Для Мечислава совершенно неважны были причины поступков Рамиреса. Какая разница, из-за чего у тебя хотят забрать источник силы? Из-за ее силы? Или из-за того, что она любила Даниэля и была любима? Или по обеим причинам? Кто знает! Мечиславу это было совершенно не важно. Важно другое. Рамирес Юлю не получит, хоть он наизнанку вывернись. Три раза. Только вот напрямую ему такое сказать нельзя. Всё испохабит, до чего добраться сможет. И переговоры с Иваном сорвет, и Юле гадостей наговорит, и как бы еще на поединок не вызвал. Даже если его и угробишь, столько проблем с Советом получишь, что хоть сам удавись. И то без толку. Вампиры – они же неудавливаемые. Придется ходить по ниточке – и надеяться, что его непредсказуемый фамилиар не доставит лишних проблем. Интересно, как у нее прошел день? Скоро должен прийти Борис с докладом. Мечислав не лгал, говоря Юле: обо всем, что касается тебя, мне докладывают сразу после пробуждения. Лучше заранее знать, куда собирается влезть твоя вторая половинка, а то можно и не успеть ее выдернуть. Хотя эти полгода она и не доставляла проблем: сидела дома, рисовала на улицах и ревела по углам. Мечислав подозревал, что это время он скоро будет считать самым спокойным. Зная Юлю… и сам, и по рассказам Бориса и Вадима… О, легок на помине. Вадим постучал и вошел в дверь, не дожидаясь разрешения. Мечислав не сердился. Зачем? Глупо обставлять свою жизнь большим количеством церемоний. – Вадим? – Звонила Юля. Она просила о встрече. – Так отправляйся за ней и доставь ко мне. В чем вопрос? – Вопросов нет! Вадим развернулся, но уйти не успел. В комнату вошел Борис. – Добрый вечер, шеф. Разрешите доложить? – Слушаю. Вадим, можешь пока остаться. Послушаем, как мой фамилиар провела этот день. Борис замялся. – Э… шеф… – Докладывай, – надавил голосом Мечислав. И Борис неохотно стал рассказывать. – Сегодня Юля проснулась ближе к полудню. Ходила в кино. Встречалась со своей подругой Надей. Потом съездила в клуб к оборотням и тренировалась там вместе с Валентином. Из клуба они вдвоем поехали к Юлиному брату. И убедили его инициироваться сегодня. Потом Юля отправилась домой. Звонила деду. Разговаривала с ним о своем брате. Потом… – Что ты мнешься? Что она еще натворила? – Дело в том, что она познакомилась с одним молодым человеком. – Кто, что, где живет? – Некто Сергей Михайлович Новиков. Двадцать два года. Не женат. Считается бабником. Живет вместе с родителями и младшим братом на Красноармейской, дом девять, квартира тридцать два. Учится в институте на экономическом факультете. Внешность… симпатичный. – Фотографии? – На вашем компьютере. – Хорошо. Потом посмотрю. Это был дружеский визит? Борис замялся. И у Мечислава возникли нехорошие подозрения. – Ну?! – Боюсь, что Юля решила зачем-то переспать с этим мальчишкой. – Не может быть! – возмутился Вадим. – Да неужели? Их видели в окно. Они целовались. Потом задернули занавески. Но полагаю, что они… продолжили целоваться. Из ее квартиры молодой человек вышел где-то через полтора часа. С мокрыми волосами и насвистывая похабную песенку. Мечислав не стал взлетать с кровати, орать, швыряться предметами… Не стал даже материться. Зачем? Что это теперь изменит? Сам виноват. Сам провоцировал, сам не предупредил, сам дал слишком много свободы… все сам… Вадим и Борис внимательно наблюдали за шефом, готовясь удрать при первых же признаках опасности. С отчетом можно и позднее вернуться, шкурка целее будет. Но Мечислав не терял над собой контроля. Просто пальцы впились в матрас, проделывая в нем глубокие дыры. – Кто еще об этом знает? – Я. Вы. Двое наших ребят, которые следили за ней. – Ребята надежные? – Да. – Прикажи им молчать. – Ярость медленно уходила. И медленно, и недалеко… точно вернется при первой же возможности. – Если хоть кто-нибудь, хоть одно слово… ты меня понял? – Да, шеф. Я буду молчать. Лицо вечного балагура Вадима на этот раз было серьезным. И если бы Сережа сейчас его увидел, то остановился бы только за границей. Или за экватором. – Она сама не понимает, насколько нас подставила. Может подставить, если эта история выйдет наружу. Но я все ей объясню, – теперь Мечислав говорил подчеркнуто спокойно. – Сегодня же. Ты знаешь, где проходит инициация? – Да. – Отлично. Поедешь и привезешь эту… эту девчонку ко мне. – Хорошо, шеф. – И распорядись по дороге заменить матрас. Этот, похоже, пришел в негодность. В матрасе отчетливо виднелись десять дырок – по числу впившихся в него пальцев. Мечислав лежал неподвижно еще несколько секунд. А потом одним мощным движением взлетел с кровати и что было силы двинул по ней ногой.