Джейми не подкачал. Он честно рассказал, что слышал от матери, от приемного отца, как мать умерла, как он жил с приемной бабушкой, как переехал в Иртон, где и столкнулся с Кливом Донтером. Предъявил доказательства. Про свое изначальное вранье графине даже не упомянул. И правильно. Незачем. Лиля его и поняла и давно простила. Врал. И что теперь? Мы все так или иначе недоговариваем или искажаем правду. Вы бы стали выкладывать всю подноготную невесть откуда взявшейся тетке? Нет, действительно бы все выложили? Предъявил копии (в ладонь) портретов из Донтера. Наследственность ощущалась. Джейми был просто копией некоторых Донтеров. Эдоард внимательно осмотрел все и мрачно кивнул. – Да, пожалуй, мне придется поверить в вашу историю. Итак, вы хотите баронство и титул. Джейми смотрел прямо и спокойно. Хотите? О нет. – Я прошу вернуть мне мое по праву рождения. Ваше величество, я обещаю служить вам верой и правдой, как служили мои предки. – Возможно, я так и сделаю. А чем вы займетесь после возвращения титула, барон? – Ваше величество, я хотел бы доучиться у Тахира Джиамана дин Дашшара. – Вот как? – Когда мы ездили принимать роды у маркизы Ивельен… – Кстати, как она? – Амалия прислала письмо. Она здорова, дети тоже, и они приглашают нас с Алисией в гости, ваше величество, – отрапортовала Лиля. Взгляд Эдоарда смягчился. Дочь он любил. И эти двое помогли ей. Ну, помог Тахир дин Дашшар, но ведь благодаря Лилиан он там оказался? – Это хорошо. Итак, барон? – А если бы это была моя жена? А я даже помочь ей был бы не в силах. – Хм… Эдоард вздохнул. Да уж. Сильнее всего гнетет чувство собственной беспомощности. Когда Джессимин рожала, он чуть дырку в полу не протер. Все четыре раза. А если бы мог помочь? Остался бы он в стороне? Да никогда! А если бы была возможность узнать, как помочь? У него такой возможности не было. А юный барон… почему бы и нет? Мальчик неглуп, далеко пойдет, а увлечения и похлеще бывают. Вот, один граф вообще собрал в своем доме коллекцию красоток, которые изображают при гостях всякие непристойности, другой коллекционирует табакерки, третий… Один барон-лекарь урона благородному сословию не нанесет. А может, и оздоровит его. – Разумно, барон. Согласен, доучиться вам надо. А потом? – Буду делать все по вашей воле, ваше величество. Скажете остаться – останусь. Скажете уехать – уеду. – А чего бы вы хотели? – Может быть, вступить в гильдию докторусов, ваше величество… – Барон – докторус? – Лучше быть хорошим докторусом, чем плохим бароном, ваше величество. Вы можете выгнать меня в любой миг. Но мое умение останется при мне. Эдоард усмехнулся. – Могу выгнать, могу казнить… – Все в ваших руках, ваше величество. – Ладно. Идите, любезнейший. О моем решении вам сообщат. Графиня, задержитесь. Лиля, вскочившая было, присела в реверансе и опять опустилась в кресло. Да-да. Знак милости короля – ей было разрешено сидеть. Джейми пришлось постоять, а для нее принесли кресло. И вполне приличное. Даже роскошное. – Мы говорили с альдоном. И о вашей идее в том числе. Вы правы. Отдавать все в руки Церкви нельзя. Но и отлучать ее от книгопечатания – тоже. Мы договорились, что основной пай – пятьдесят процентов, – будет у государства. Тридцать процентов у альдонов. Двадцать – у вас. – Вы так щедры, ваше величество. – Все равно ваши деньги вернутся в казну. Роман рассказал мне про вашу идею. – Да, ваше величество? – Я нахожу ее здравой. Моим войскам нужны лекари. Грамотные и обученные. Но сможете ли вы… Ответ у Лили был. – Ваше величество, Тахир обучил уходу за ранеными порядка двух десятков вирманских женщин. Полагаю, основы смогут преподать и они. А потом уж и кто-то из нас троих. Да и вирманки сами стремятся учиться дальше. – Графиня, я уже говорил, что мне не нравится ваше сближение с этими морскими разбойниками. – Я знаю, ваше величество, они разбойники. Но ведь и отношение к ним такое. И выжить иначе они не могут. А если показать им, что может быть по-другому, может быть, что-то и изменится? – Вы мечтательница, графиня. – Наверное, ваше величество. Но на примере моих вирман могу сказать, что хотя бы не безнадежная. Эдоард усмехнулся. – Ладно. Сколько человек вы собираетесь обучать? Лиля выдохнула. И заговорила. Вообще, она изначально не собиралась разворачивать широкую программу. Просто следовала армейскому правилу – просить больше, чтобы получить хотя бы желаемое. И желаемое она получит. Наберет человек десять – пятнадцать для начала. Из кого? А из тех сирот, братьев которых Ганц собирает в свой «Тримейн-отряд». Ну или если еще кто-то подвернется. С таким классом они справятся, практики более чем достаточно, а потом уже обученные ею люди начнут учить других. Да, хирурга так не подготовишь. Но грамотную медсестру – а почему бы нет? Что – каждый, кто ухаживал в своей семье за лежачим больным, имеет медобразование? Нет. Просто нахватались для начала, а потом уже жизнь научила. А тут их научат сестринскому делу и зачаткам хирургии. И хватит. Терапия, педиатрия, фармакология – это для тех, кого будем учить углубленно. Просто, если бы она не получила одобрения государства и Церкви, могло бы начаться шипение. А сейчас – простите. Меня альдон одобрямс! Смотрел, как на идиотку, но ведь одобрил же. Хоть и сказал, что милосердие хорошо в умеренных дозах. Так что теперь я не еретик. Все с благословения Альдоная. А под это столько можно спрятать… Лиля собиралась работать, учить, учиться. Это можно было проделать при условии своей безопасности. И сейчас она не то чтобы достигла, но ведь и того раньше не было. Поработаем! Джес и Рик смотрели на столицу Ивернеи. Фалдеро роскошью не поражал. Лавери был приморским городом, и часть грязи смывалась в море дождями. Лавери украшали море и песок, белые паруса кораблей и крылья чаек. А Фалдеро был откровенно серым и убогим. – Тошно здесь как-то, – нарушил молчание Джес. – И плесенью пахнет. – Рик уже почти жалел, что приехал. – Будем надеяться, что принцесса ею не пропахла, – подмигнул Джес. Рик скорчил ему рожу. Джес рассмеялся и хлопнул кузена по плечу. – Не вешай нос. Гардвейг тебя всегда ждать будет. И грудастая Анелька тоже. Рик вздохнул еще печальнее. Где же ты, моя королева… Не лучше оказалось и посольство Ативерны. Если у Гардвейга можно было разместиться со всеми удобствами, то тут их даже во дворце поселиться не пригласили. Бернард экономил на всем. – У него и дети такие же, и дочь, – рассказывал спустя пару часов старый посол. – Не знаю, принц, понравится ли она вам, но Лидия очень своеобразная. Она не расстается с книгами, очень экономна, не любит наряжаться, а когда ей говорят, что она – молодая красивая девушка, отвечает, что в казне нет денег на мишуру. – Хм… Рик не знал, как к этому относиться. Нет, в чем-то такая жена бесценна. Но только если найти с ней общий язык. А если нет? Не будут ли тебе выговаривать за каждую пуговицу? Не придется ли пришивать их самостоятельно? – Кто у нас еще? – Шесть братьев. Старший, наследник трона Рафаил, дальше идут Адриан, Габриэль, Мигель, Хулио и Эстебан. Старший примерно ваш ровесник, младшему лет восемь. Все они обожают сестру. Или, во всяком случае, хорошо это изображают. – Та-ак… – На людях в королевском семействе тишь и гладь. Что кипит внутри, я узнавал по обрывкам сведений, от слуг. Известно, что его величество может поколотить любого из принцев. Дочь он вроде бы любит. Но та – копия отца. – Не знал, что Бернард любит книги.