— Кошмар какой! Кто осмелился?! — Есть отдельные существа, — уклончиво ответил Ганц. — Пока еще есть… Мужчины повозмущались количеством разбойников и негодяев, Торий дал согласие на использование тюрьмы и пообещал как можно скорее снарядить корабль для путешествия в столицу. Ганц отправился отдыхать. А Торий занялся письмом. Сначала — письмом. Лилиан Иртон, как всегда, была вежлива. И до ужаса лаконична. В письме сообщалось, что это новый вид товара, так что если уважаемый барон сочтет его выгодным, то поставки можно будет и увеличить… И прилагался список материалов, необходимых для дальнейшей работы. Его Торий решил изучить позднее. Торий с сомнением посмотрел на сундучок. Не слишком большой. Ну что там можно уместить? Но таки открыл. И — ахнул. Сверху лежало розовое облако… Даже не так. Чудо цвета зари… Он не знал, что Лиля распустила на нитки имеющийся у нее розовый шелк. А девушки-швеи под ее чутким руководством связали это. Точнее — несколько кружевных мантилий. Здесь же были гребни и пояснения, как это носить. Торий покачал головой. И позвал супругу. О чем быстро пожалел, потому что баронесса, мгновенно сообразив, как это носится, воткнула в волосы гребень, накинула на него мантилью и отказалась расставаться с этим чудом. Торий взвыл, но тут же понял, что потеря части прибыли ему обойдется дешевле, чем война в родном доме. А еще в сундучке было несколько видов кружевных же воротников. Торий расправил один. Приложил его к себе. Это будет пользоваться успехом. Да еще каким! Узкое кружево плести умели, да. Но широкое, к тому же украшенное бусинами, которые каким-то чудом были вплетены в узор… С руками оторвут! Надо написать графине. И послать еще ниток для этого чуда. А что в свертках? После разворачивания свертка Торий лишился еще кусочка прибыли. Потому что с зеркальцем супруга тоже расставаться отказалась. В приложенном письме было сказано, что зеркала достаточно хрупки. Но, если с ними обращаться осторожно, они прослужат не одно десятилетие. Торий только головой покачал. Зеркало… из стекла? Да какое! Никогда он себя так четко не видел… лучше, чем в чистой воде или полированной стали. Намного лучше! Нет, одно зеркальце он точно оставит себе. В счет прибыли. А что еще есть в сундучке? В сундучке оказалось несколько десятков чернильниц — из цветного стекла. Запас перьев. И три простенькие шкатулки. Торий открыл одну — и ахнул. Несколько брошей из янтаря. Морской мед золотился в солнечном свете, играя переливами и искрами. Отдельно лежала только одна брошь. Тоже янтарь. Но — красный. Безумно редкий. Простенькая оправа подчеркивала роскошь камня. Торий скользнул пальцами по гладкой поверхности. Достал брошь. Посмотрел на сложную застежку. Перевел взгляд на жену. — Нет, любимая. Это слишком дорого. — Но, Торий!.. — Можешь надеть брошь один раз. На ближайшую службу. — Торий!!! — Выбирай. Я и так не расплачусь за все твои капризы. Баронесса всхлипнула и вылетела за дверь. Торий коснулся полированных камней. Красиво. Очень красиво. Лилиан Иртон открывалась с новых сторон. Торий ни минуты не жалел о сотрудничестве с ней. Лучше одна умная женщина, чем десять дураков… «Ваше величество, с прискорбием должен сообщить, что с его высочеством на охоте произошел несчастный случай. Все более-менее обошлось. Ричард жив, и, по уверениям врачей, его жизнь находится вне опасности. Но выздоравливать ему еще предстоит. Так что мы вынуждены задержаться в Уэльстере на зиму. Ричард поступил как герой. Когда во время охоты лошадь принцессы понесла, он бросился за ней и оказал всю возможную помощь ее высочеству. К сожалению, свита не успела за Ричардом. А охотники спугнули рысь, которая напала на принцессу. Ричард защитил ее, но сам был ранен. Раны уже заживают. Гардвейг высоко оценил благородство его высочества и предоставил все необходимое для лечения. Принцесса также днюет и ночует у постели раненого героя…» Джес обмакнул перо в чернильницу, стряхнул каплю и решительно вывел дальше: «Ваше величество, это во многом моя вина. Я не должен был оставлять Рика одного. Не должен был гоняться за оленями. Я приму любое наказание, которое вы мне назначите. Не оправдываю себя и не прошу снисхождения. Если бы Рик умер, мне осталось бы только броситься на свой меч. Остаюсь искренне преданный вам, Джерисон, граф Иртон». А теперь посыпать песком, дождаться, пока высохнет, запечатать и отправить. Глава посольства, герцог Фалион, наверняка напишет что-то свое. Уже написал. И Джес не собирался с ним ругаться. Что-что, а трепку он заслужил. Дома ему не хватает… оленей! Сам себя повел как последняя свинья, нет бы подумать и ни на шаг от друга не отходить… Вообще, он терпеть не мог Фалиона. Старый заносчивый мерзавец, иначе и не скажешь. И почему Эдоард назначил его формальным главой посольства? Хотя… тут был вопрос политики. Земли Фалиона находились как раз на границе с Уэльстером, так что герцог осознавал — по нему первому ударит любая ссора. И надо быть вдвойне, втройне осторожным. Ну и… старинная семья, почтенный возраст… да и не дурак. Мерзавец, но не дурак. Джес невольно поморщился. М-да, если бы все дело было за Фалионом, он бы Адель в посольство не пристроил. А так… Попросил Рика, тот поговорил с дядей — и Эдоард махнул рукой. Мол, ладно. Гуляй, пока молодой… Что Рик, что Джес Фалиона терпеть не могли. Старикан обожал длиннющие нотации о поведении молодежи, из-за него уже несколько раз срывались попойки… ну да ладно. Кто-то должен выслушивать кучу протокольной нудятины. Почему бы и не старик? Его не жалко…