Руки за спиной, ноги спутать так, чтобы передвигался только семенящими шажками, в рот – палку, чтобы яд не принял, привязать на затылке… Рядом, на траве, хрипела Катишь. Маркус все-таки успел дернуть рукой, и из перерезанного горла лилась на траву ярко-алая кровь. Только ни Таламиру, ни солдатам не было дела до проститутки. Подумаешь… одной больше, одной меньше. Вот графеныш – это да! Это добыча. * * * Алаис честно дождалась, когда за ней пришел Таламир. Мужчина просто лучился от счастья. – Что ж, дорогая невеста, ваши слова подтвердились. – Монтьер? – Словечком перемолвиться со спасителем не желаете ли? Он сейчас как раз в пыточной… Алаис вскинула брови. – Зачем, монтьер? – Зачем вам с ним разговаривать, герцогесса? – И так ведь понятно. Либо меня обругают, либо гордо промолчат. Кстати, он хотел меня спасти или убить? – Спасти. Убить – потом, чтобы вы мне в руки не попали. – Как мило с его стороны. – Алаис равнодушно пожала плечами. – И что вы с ним делать будете? – Убью, наверное. А вы что предлагаете? – Не знаю, монтьер. Убивать расточительно, может, подарите его королеве-матери? Таламир открыл рот, потом закрыл его… – Зачем?! – Неужели у нее нет на примете никакой милой, порядочной и несомненно лояльной власти женщины? Которая очень, очень хочет замуж за будущего графа? А сына, который у них родится, одного или нескольких, можно и при дворе воспитывать, чтобы у него и мысли такой не было – бунтовать? Себе в заслугу Алаис эту идею не ставила, вычитала где-то или высмотрела в сериале. Но Таламир прищурился. А и верно. Эфрон не нападет, пока наследник в руках у Таламира. А потом… – А если что-то случится с младшим братом Маркуса, тем более будет ценен и наследник, и его дети, – такие же спокойные слова. И Таламир не удержался. – Мне тут птичка на хвосте принесла, что вы его любили до беспамятства в свое время. Ошиблась? Если бы Алаис была скорой помощью – у нее сирена бы взвыла. Опасность! Опасность!! ОПАСНОСТЬ!!! Но на улыбку ее хватило. – Птичка не соврала, монтьер. А птичка не пропела, как он отозвался обо мне в присутствии моего брата? Судя по ухмылке Таламира, и спела, и сплясала, и в лицах показала. Сучка, а не птичка. – И вы считаете, монтьер, что я должна его простить? А вот тут Таламир оскалился совершенно по-волчьи. Концепция личной мести была ему близка к сердцу и понятна. Алаис медленно подошла к мужчине, запрокинула голову. Карие глаза встретились с темно-красными. – Я действительно уродина, я знаю. Но это не давало ему права обсуждать меня с посторонними, да еще так цинично. А теперь он будет племенным бычком где-нибудь в королевских застенках и вряд ли оттуда выйдет, верно ведь? Найдется смелая женщина – получит от него детей и титул, наверняка найдется! Мы с ним сейчас в одинаковом положении, только я добровольно согласилась на вашу игру, монтьер, а он – он будет вещью. Как вы думаете, это хорошая месть? – Отличная. – Таламир уже не улыбался. – Не хотел бы я быть вашим врагом, Алаис. – Мне выгодно быть вашим союзником, монтьер. – Алаис не отводила взгляда. – И я буду стараться, чтобы выгода была обоюдной. Но когда Таламир ушел, оно выдохнула и посмотрела в окно. Бежать! Бежать как можно дальше и как можно быстрее. Перегнула, черт побери, перегнула! Теперь Таламир задумается, он-то не словами меня оскорбил, он мою семью уничтожил… наверняка будет думать, что я отомщу! Бежать… Ладно. Успокойся, девочка. Вдохни, выдохни и иди готовиться к свадьбе, будь она неладна! Спешка в таком деле хуже смерти, а потому соберись. Ты должна быть абсолютно спокойна, только тогда ты добьешься своей цели. Бастилия – и та пала, неужели ты эти стены не своротишь?! Алаис прищурилась. А ведь есть у нее одна идея… Но сначала отошлем охрану за дверь. Она переволновалась, устала и желает отдохнуть. Поспать, например. И – не беспокоить тьерину! * * * Сказать, что Лили была в отчаянии… ну, это просто промолчать. Проститутка отлично понимала, что с ней сделает Таламир. Это пока у него не было времени, ее просто схватили и заперли в подземельях старого замка. А потом-то что будет? Допрос, определенно. И – казнь. Лили задрожала крупной дрожью от одного воспоминания о расправе с герцогской семьей. Таламир не страдал милосердием по отношению к тем, кто пытался перейти ему дорогу. Что он может сделать с ней… да что захочет. Хоть бы и на кол посадить, и никто, никто ведь не вступится… мамочки, страшно-то как! Арден Великий, Мелиона милосердная, не оставьте свою непутевую дочь, даруйте ей лучик вашего внимания, хоть каплю удачи в грустную жизнь… ведь только понадеялась, что все может измениться к лучшему… Ей-ей, еще бы час-два, и Лили вспомнила Символ Веры[15], но не пришлось. Во мраке подземелья (еще не хватало – освещать их, время и силы на преступников тратить, авось и в темноте посидят, не тьеры) забрезжил слабый свет свечи. Лили прищурилась на огонек. А тот плыл к ней. Женщина задрожала от ужаса, готовясь упасть на колени, но… не пришлось. Огонек приблизился вплотную, и Лили увидела Алаис Карнавон. Эту стерву! Сучку!! Предательницу!!! – ТЫ!!! – прохрипела женщина со всей доступной ей (и откуда столько набралось?) ненавистью. – Я, – согласилась Алаис. – Слушай внимательно, у меня мало времени. Ты когда мне все передавала, чем думала? Нас подслушала Катишь. – ЧТО?! Вот об этом Лили раньше и не задумывалась. Она считала, что ее предала Алаис, но слова герцогессы упали на благодатную почву. Ну в самом деле, куда там дуре? А вот Катишь… стерва пронырливая! Гадина! Она могла, вечно во все дыры без масла лезла… – Меня не убили и не покалечили, потому что я нужна живой. Тьер Таламир не знает про потайной ход в моих покоях, а я им выбралась. И тебя сейчас выпущу, а ты должна будешь добраться к Эфронам, поняла? Лили замотала головой. – Меня?! К Эфронам?! – Маркус пока еще жив! Таламир может попытаться отвезти его в столицу, ты поняла? Его можно будет освободить! Проститутка прищурилась на герцогессу. – А ты-то с какой радости… – А мне жить охота. Думаешь, я долго проживу с Таламиром? – оборвала ее Алаис.