– А ты-то с какой радости… – А мне жить охота. Думаешь, я долго проживу с Таламиром? – оборвала ее Алаис. И видя отблеск понимания на лице девки, кивнула. – Вот именно. Денег чуть-чуть у меня есть, продукты, прости, купишь в деревне, и – беги. Лесом, перелеском, полями, забудь про дороги, поняла? Лили кивнула. Попадаться в руки таламиру второй раз ей вовсе не хотелось. – А если он убьет Маркуса? – Не убьет. Он решил его отвезти ко двору. – Зачем? – Женить его там. Чтобы род Эфрон пресекся… ты это графу расскажи, поняла? – Да, тьерина. Алаис протянула руки к замку. Кажется, она что-то ворчала на непонятном языке, потом достала из волос шпильку, согнула ее и принялась копаться в громоздком монстре. Не с первого, и даже не с десятого раза, но попытка ее увенчалась успехом. Лили вывалилась из клетки, в которой содержалась, и, не устояв на ногах, вцепилась в Алаис. Та терпеливо перенесла прикосновения. – На ногах стоишь? – Д-да… – Тогда вот кошелек – и пошли. Куда смогу доведу, потом сама пойдешь. – Да, тьерина. Алаис проводила женщину к одному из выходов. Тому, который открывался легче всего. Отвалит как-нибудь камушек, если жить захочет. И пусть бежаит. Даст ли это что-то самой Алаис? А черт его знает. Но враг моего врага мой помощник. Не друг, нет. Но пусть хоть так поможет, чем сможет. Род Ольрат. Тьер Жорес ехал домой. Сегодня он хорошо погулял, крупно выиграл в кости, да и вообще – день вышел просто замечательный! С утра он поехал посмотреть лошадей, и там ему приглянулся роскошный вороной жеребец. Как было не купить красавца? Жорес и купил. Потом проехался на нем по городу, встретил приятелей и завалился с ними в 'Еловую лапу', симпатичный кабачок в центре города, где подавали неплохое атрейское. Потом они поехали в игорный дом, где Жоресу просто благоволил Ирион.* Кости ложились на сукно так, словно ими змей командовал. А потом они с друзьями завалились в один симпатичный домик, в котором жили несколько весьма сговорчивых красоток. * считается, что азартные игры придумал Ирион, а потому удача в них есть дар Змея. Ибо к добру не приводит, прим. авт. Кошелек у Жореса, конечно, сильно похудел, но деньги – не главное в жизни. Авось, не голытьба какая… Да уж, знали бы эти сопляки, с которыми он был у девиц, с кем они общаются! Штаны намочили бы от ужаса, не иначе! Им-то кажется, что они все про Жореса знают, а на самом деле у него и вторая жизнь есть, потаенная. Ох, недаром ему так в кости везет, чует Ирион своего верного слугу, еще как чует, вот и стелет змеиный хвост дорожкой! Но – не знают. Ха! Болваны! Им и невдомек, что рано или поздно, что даже сейчас Жорес может любого из них… к ногтю… и баб их, и сестер, и матерей… Жорес спрыгнул с коня и собирался уже заколотить в свои ворота, чтобы слуги открыли, как… Больше всего это походило на маленький взрыв в голове. И кажется, о ворота он таки приложился лбом? Или нет? * * * Сознание вернулось одним рывком, от чего-то неизмеримо вонючего, подсунутого под нос. – А… Кляп заставил подавиться вскриком. Жорес лежал в каком-то сарае, чуть ли не с овцами, это он понял сразу, а над ним склонились два незнакомых лица. – Пришел в себя? – А то… – Тогда… ты скажешь? – Скажу, – кивнула фигура. – Ты, тварь склизкая, такие имена – Ольрат и Шернат – помнишь? Жорес напрягся. Кто это? Ольрат? Шернат? Что им надо? Зачем… – Помнишь ваши игры на полянке? В честь Ириона? – наклонился к нему поближе один из мужчиин. – Вы, твари, мою племяшку к себе затащили, и думали, что вас никто не найдет? Зря, очень зря. Жорес смотрел непонимающими глазами. Игры в честь Ириона? Но – кто!? Как!? И вдруг рывком – вспомнил. Ольрат! Это же та соплюшка… предпоследняя… Жорес завизжал и задергался, потому что понял – это все. Конец. Из глаз мужчин на него смотрела сама смерть. И не откупиться было, не уболтать… никто его и слушать не будет. Его и в себя-то привели только чтобы огласить приговор. – Смотри-ка, обмочился. – Испугался, видать. – А ведь им тоже было страшно, наверное… Это были последние слова, которые Жорес услышал в своей жизни. Потом палачи действовали молча – и безжалостно. Тьеру просто переломали руки и ноги, а потом спихнули тело в выгребную яму – и стояли над ней, наблюдая, как блестящий некогда тьер захлебывается дерьмом, возвращаясь к истокам. – Там ему и место, – подвел итог Шернат. Жалости у них с Массимо ни на кончик ногтя не было. Вспоминались Роман и Мариль, веселые, по случаю помолвки, смеющиеся, счастливые, вспоминались мертвые глаза детей… жаль, что нельзя эту мразь два раза утопить, чтобы земля чище была. Семейство Даверт. Судьба проигравшего печальна в любых мирах. А предстоящий Эльнор проиграл по всем статьям – и отлично понимал это. Преотцом ему не стать. Даверт уселся накрепко, и зная врага, Эльнор понимал, что спихнуть его будет сложно. Очень сложно. С другой стороны… А вот Эттан его достанет. Эльнор мало того, что был его соперником в борьбе за власть, так теперь между ними еще и кровь. Кровь его дочери, его Мелли… Спускать Давертам смерть родной кровиночки предстоящий Эльнор не собирался. Но что делать? Можно ли рассчитывать на поддержку власть имущих? Нет, пока – нет. Никто не любит проигравших. А что можно сделать здесь и сейчас? Только одно. Исчезнуть. Раствориться в нетях так, чтобы Даверт его не нашел в ближайшие два года. Это вполне возможно. Доверенные лица у Эльнора есть, они продадут все, принадлежащее ему и поместят деньги под проценты к надежному человеку. Но просто так растворяться – скучно.