Массимо Ольрат посмотрел в окно. Занимался рассвет. И где эта соплюшка?! Ругался он не то, чтобы зло, не слепой же! Давно видел, что у племяшки что-то сладилось с молодым Шернатом, могли сегодня и до сеновала дойти, дело-то житейское…. Но ведь все равно душа не на месте. Ладно. Подождем еще чуть-чуть, а потом зайдем к соседям… или сейчас сходить? А, ладно! Сколько можно? Спустя десять минут его уже лихорадило. Роман Шернат был дома. А вот Мариль… Они вчера расстались чуть ли не у калитки. Он проводил девушку, Массимо тогда еще был в лавке, Роман думал, что Мари – дома. А ее нет?!! А где она!? Массимо тоже хотел бы это знать. Они с Романом переглянулись – и разбежались в разные стороны. Искать, выспрашивать… Улицы, дома, люди… вы не видели светловолосую девушку? Красное платье, белый передник? Нет? Жаль, очень жаль. Вы не видели…? Так, в своих расспросах, Массимо добрался до рыночной площади. По раннему времени там бывало совсем немного народа, но не сегодня. Нет, не сегодня… Люди стояли толпой, плечом к плечу, и смотрели на что-то… там? Впереди? На что? Что толкнуло Массимо в спину? Что заставило его пробиваться вперед, расталкивая зевак локтями? Он и сам бы не ответил. – Уведите парня, рехнется! – Самогона ему налейте! – Куда стража смотрит!? Сердце Массимо недобро сжималось от каждой фразы, но он упорно шел вперед. Толкался, получал в ответ тычки и пинки, но продвигался к центру площади, словно его чья-то воля гнала. Он и не осознавал ничего, пока не увидел это. Тонкое тело в алом платье. И кровь. Черная на алом… Мариль лежала на серой брусчатке. Светлые волосы тоже слиплись от крови, в глазах отражалось небо, руки еще хранили следы гвоздей, а распоротый живот явственно указывал на причину смерти. Рядом с телом любимой на коленях рыдал Роман. А потом Массимо услышал чей-то вой, и только через пять минут осознал, что этот звук вырывается из его груди. Столько в нем было боли…. ЗА ЧТО!? Семейство Даверт Тьер Луис Даверт поправил волосы, еще раз погляделся в зеркало. Из позолоченной рамы на него надменно взирал красавец в бархатном берете. Черные волосы локонами падали на широкие плечи, идеально овальное лицо окаймлено короткой шелковистой бородкой, под черными усами белеют ровные зубы, высокий лоб и тонкий прямой нос идеально дополняют картину. Все портят только глаза. Карим глазам сложно быть холодными, особенно если они имеют цвет горького шоколада. Луису это удалось. Шоколад его глаз был давно и надежно затянут льдом. Стуча каблучками, в комнату вошла мать. – Ты готов, сынок? Отец не любит ждать. Луис еще раз скользнул глазами по зазеркальному красавцу. Поправил небрежную складку мантии, улыбнулся… – Да, мама. Единственное живое существо, к которому он до сих пор питал приязнь. Его мать, тьерина Вальера Тессани. Луис придержал перед ней дверь, галантно предложил руку и проследовал вместе с матерью вниз, в большой зал, пред светлы очи своего отца. Тьер Эттан Даверт. Точнее сейчас – предстоящий Эттан Даверт. Луис склонился в почтительном поклоне, поцеловал протянутую ему руку с сапфировым перстнем, коснулся губами камня цвета моря – и выпрямился. – Отец… Шоколадные глаза встретились с такими же, но чуть светлее. В глазах Эттана плясали золотые тигриные искры. – Ты готов, мальчик мой? – Да, отец. – Сегодня наш день. Глаза мужчины горели веселой радостью, только вот Луис не обманывался. Это была радость хищного зверя, который чует кровь. Много крови. Если сегодня все пройдет как надо, Совет Предстоящих выберет его Преотцом. Это важно для всей семьи. Для матери, для него, для братьев, для сестры – они смогут получить намного больше, чем будучи просто детьми Служителя или Возносящего. Даже сан Предстоящего ничто перед властью Преотца. Под его рукой будет вся церковь Ардена. Но для этого необходимо, чтобы избрали именно Эттана Даверта. Как проходит избрание? Для этого должны собраться сорок Предстоящих и принять решение. Тридцать голосов за, десять против – и Преотцом изберут кого-то еще. А значит необходимо обеспечить решительное большинство. Каждый добивается этого по-своему. Кто-то трясет мошной, кто-то угрожает силой, кто-то… Много есть возможностей, хотя на люди они и не выносятся. Совет Предстоящих избрал. Точка. Еще не хватало тупому быдлу судить о путях власть имущих! Луис все знал о подводных течениях в Совете. Он знал каждого предстоящего на всем Треугольнике, знал, чем они дышат, с кем спят, на что особенно падки, знал, чем можно пригрозить, а чем прельстить, знал чуть ли не о каждом их вздохе. Так распорядился его отец – этого достаточно. А еще… Всего Предстоящих – семьдесят человек. Если отец станет во главе Совета, его младший брат Родригу сможет стать Предстоящим Тавальена, сам Луис будет воевать, а Эрико, третий из братьев, встанет во главе купеческой гильдии. У Отца найдутся средства, чтобы обеспечить им эти посты. Но это в случае победы. А поражение… Поражение принесет им смерть. И матери, и Лусии… – Отец! – Дочь моя? Сказано было с легким неудовольствием. Эттан считал, что дочь должна знать свое место – сейчас на женской половине дома, а потом в постели того, за кого он отдаст Лусию замуж. Разумеется, для укрепления своей власти. А зачем иначе нужны дочери? Хотя Лу обещает вырасти красавицей. Ей всего тринадцать лет, но у нее уже громадные черные глаза, гладкие черные волосы и мраморная кожа, как у матери. И начинает оформляться фигура… Матери будет далеко до нее, а ведь Вальера Тессани была известна, как первая красавица Тавальена. Ей было всего пятнадцать, когда ее семья разорилась из-за неудачных торговых сделок отца. У девочки оставалось два выхода – либо срочно выйти замуж хоть за кого-то, либо продать свою молодость и красоту по самой высшей ставке. Что она и сделала. И не прогадала. Вальера была красива, умна, она получила хорошее образование, в ее жилах текла благородная кровь – такие товары нечасто выставляются на продажу. И вскоре о ней заговорил весь Тавальен. Ухаживал за ней и молодой тогда Эттан Даверт. Ухаживал, будучи уже Возносящим. Всей истории Луис не знал, но Вальера сделала правильный выбор. Иначе бы его и на свете не было. – Батюшка, я хотела поцеловать вас перед уходом. Эттан протянул дочери руку. Лусия склонилась в легком реверансе, целуя пастырское кольцо, выпрямилась, посмотрела на отца. – Я буду молиться за вас. – Молись, дочь моя. Эттан собственническим жестом потрепал дочь по щеке. И что-то блеснуло в темных глазах… Луис тряхнул головой, отгоняя глупые мысли. Показалось.