— Лучше поручи это Эвину. — Полагаешь? — Ёлочка, поверь мне, так будет лучше. — Верю. — А мы посидим, подумаем, чем можно ей помочь. — Ты не против? — А почему я должен быть против? Она хорошая девочка. И потом, ты же знаешь про цепочку добра? Еще бы я не знала. Цепочка добра — это просто. Помоги человеку, если он нуждается в твоей помощи. И ничего за это не требуй. Пусть он поможет кому-то другому, когда понадобится. И цепочка начнет плестись. — Знаю. Ой… папина машина? Отцовский «Нисан Патрол» я узнала почти сразу. По номеру. Отец вечно переплачивал, чтобы ему оставляли один и тот же номер. «БС123О». Борис Сергеевич Ольховский. И я запомнила. А сейчас смотрела на отцовскую машину. И думала, что есть хороший шанс найти его здесь — и расспросить. Или хотя бы прочитать. Я начала восстанавливаться, и с каждым днем буду все сильнее. Скоро нам уходить. А мира и покоя в моей семье как не было, так и нет. Мама спокойна, бабушка довольна, Гошку построили, а вот отец… елки! Неуловимый мститель! Не поймаешь и не догонишь! Терн подмигнул мне. — Эвин, Лютик, Керрон, доставить девушку к нам домой и дать отоспаться. А мы пойдем, поищем приключений на свою голову. То есть — Ёлкиного отца. Пока он опять никуда не сбежал. Катька попыталась что-то чирикнуть, но ребята запихнули ее в ближайшее такси, уселись сами и назвали адрес. Я еще успела заметить, как Лютик наводит на нее чары покоя и сна — и выбросила все из головы. Катька в хороших руках. А вот почему здесь отец? В середине рабочего дня? Раз, два, три, четыре, пять — я иду искать! * * * Искать долго не пришлось. Аккурат в ближайшем кафе отец и сидел за столиком. И сидел с дамой, при виде которой мне захотелось выгнуть спину, ощериться и расшипеться, как дикая кошка. Сссссстерва!!! Данную особь я отлично знала. Вид — модель обыкновенная. Род — проституирующая. Семейство — Соловьевых, папа вел с ними какие-то дела по бизнесу. Отряд — гадина. Класс — высший. Бывшая мисс Урюпинск-20XX (две последние цифры засекречены под страхом смерти, таким дамочкам всегда не больше двадцати лет), удачно воспользовавшаяся своим шансом и выскочившая замуж за молодого братка. Браток чуть позже стал бизнесменом. А дамочка — родила двоих деток, мальчика и девочку и все время занималась собой, опять собой и снова собой. Те пару раз, когда мы сталкивались… на маму она смотрела, как на грязь, на меня вообще не обращала внимания. А ее детки… дочушка младше меня года на три, сынок где-то на год. А о чем эта гадючка говорит с отцом? Элвары чуть сдвинулись, загораживая меня, и проследовали к столику неподалеку. Устроились так, чтобы нас не было видно. И напрягли уши. Терн сдвинул брови — и вгляделся в отца. А потом присвистнул — и открыл мне разум. — Ёлка, у него проблемы. — Это и ясно. А какие? — Слушай. И в моем разуме зазвучали чужие слова. — Верочка уже на третьем месяце. Вы понимаете, что так долго продлиться не может? — Я понимаю. Но мне еще нужно время. — Я не позволю, чтобы мой внук рос ублюдком! Ты ее соблазнил! И ты мне за это ответишь! Маска словно упала с лица женщины. Хотя какая это женщина? Гиена! В человеческом теле. — Я на тебя всех натравлю! Женька тебя в порошок сотрет! А менты возьмут, что осталось! Особенно если я скажу, что она была еще несовершеннолетней! — Но… — А мне плевать! Моя дочь ребенка вне брака растить не будет! Выбирай! Или ты сам все сегодня расскажешь жене, или это сделаю я! Завтра же! Терн смотрел на женщину с плохо скрываемым омерзением. И та, видимо, почувствовала взгляд элвара. Полуобернулась, наткнулась на ледяные фиалковые глаза, на брезгливость на лицах Винера и Реллона — и видимо, поняла, как она выглядит со стороны. Быстро встала. — Я тебя оставляю, Боренька. Подумай. Нам лучше дружить. И выпорхнула, оставив после себя запах дорогих духов. Только мне он показался трупным смрадом. Отец бросил взгляд туда же, куда и она — и окаменел. Наткнулся на мое лицо. — Леля… Я вздохнула, встала из-за столика, подошла к отцу — и плюхнулась рядом с ним. Вслед за мной расселись элвары. — Ну что, догулялся? Уж сколько раз твердили миру… Но мышь найдет дорогу к сыру! — Ты что себе… — чуть было не вскипел отец. Но рука Винера, тяжело опустившаяся ему на плечо, перекрыла путь возмущению. — Спокойно, Борис Сергеевич. Мы хотим помочь. Я кивнула. — Ругать тебя уже поздно. А вот помочь — можно. Реллон, будь лапкой, тащи сюда кофе. Мне — латте. — А мне глясе, — тут же заказал Терн. Винер кивком подтвердил заказ. И перевел взгляд на отца. — Водки. — Перебьешься. Тебе еще домой ехать. Ему — черный. Чтобы мозги на место встали. Реллон испарился, чтобы возникнуть у стойки с официантками. А отец опустил глаза. — Лель… — Ёлка. — Ёлка? — Неважно. — Неважно. Ты все равно не поймешь. — А ты попытайся. Авось легче станет. Тем более, что часть разговора мы уже слышали. И уверены, что шантажировать — некрасиво. Чем она тебя держит? Отец опустил глаза, вздохнул — и заговорил. * * * Ольховский Борис Сергеевич. Почти пятьдесят лет от роду. Женат. Двое детей. Успешный бизнесмен. Увы, от болезни «бес в ребро» не застрахован никто. Да, такое случается не со всеми. Но часть мужчин вдруг осознают, что жизнь-то проходит! А они в ней ничего толком и не попробовали! В такое время они и уходят из семей. Потом, конечно, каются, но поздно, все уже поздно. Именно на это время и приходится больше всего инфарктов и инсультов. Когда в погоне за удовольствиями господа забывают, что телу-то уже далеко не двадцать… Вот и Борис Сергеевич не избежал приступа «кошачьей лихорадки». Вышел весной на улицу, а там птички поют, деревья цветут, девушки в коротких юбках гуляют — хвост задрал — и понеслось! Только пыль из-под копыт! Верочка Евгеньевна Любич была действительно на два года моложе меня. Календарно. А с моим папахеном пересеклась на очередной вечеринке «только для своих». Там-то все и началось. Девочка, видимо, пошла в мамочку. Приметила моего отца, оценила по шкале полезности (не старый, не жирный, спортивный, дети взрослые, алиментов платить не придется, кошачья лихорадка в наличии, можно брать) — и пошла на приступ.