Меня аж передернуло от омерзения. Захотелось шарахнуть наглеца чем-нибудь трудноизлечимым. Но — оцените мой героизм! Я сдержалась. И обошлась легонькой иллюзией. Слегка махнула перед глазами нахала свободной рукой. Сейчас он видел в этой руке ужасно грозное удостоверение. — Полиция, проверка, регистрация. Приготовьте документы. Вышел указ президента — лицам кавказской национальности больше никаких поблажек не будет. Ну!? За спиной материализовался Терн, и оттуда прямо-таки потянуло страхом. Мужчина сделался белее собственной, давно не стиранной майки и что-то залепетал. Элвар двумя пальцами снял его руку с моей. — Документики предъявите. Бормотание, что у него их с собой нет, но он сейчас же может их принести из машины… ну-ну… Я ухмыльнулась и показала на часы. — Пять минут. Время пошло. Ей-ей, если бы я не знала, что это — мир техники, поверила бы в дематериализацию. С такой скоростью растворился напуганный кавказец. Так тебя, учить и учить. Другую, авось, не схватишь. Да и вообще, тебе твои же соотечественники жизни не дадут. Теперь будут издеваться. Никто другой-то моего вмешательства не заметил. Я довольно улыбнулась Терну. — Лайре. А то по улицам скоро не пройдешь. Ответом мне была нежная улыбка. — Я никогда не думал, что моими способностями можно пользоваться и так… Можно. Активно воздействовать на разум и чувства человека. Или не-человека. Но я не думаю, что Терн будет этим злоупотреблять. — Ты же поработаешь голосом моей совести? — Смеешься? У меня и своя-то померши! — Вот уж неправда. Ты у меня самая лучшая. — Это ты у меня самый-самый… — Ребята, вы долго тут будете статую свободы изображать? — зашипел на нас Лерг. Оказалось, что мы с Терном стоим прямо посреди улицы, взявшись за руки, и нежно глядя друг на друга. А прохожие на нас не налетают только потому, что рядом рассредоточились Керрон и Винер. Что-то мы и правда… — Пойдем уж, чудо природы… — Сам ты… чудак! — За чудака ответишь! Но с места мы таки стронулись. Болтать можно и на ходу. А заторы создавать ни к чему. * * * В магазине, где я выбирала нижнее белье по последнему визгу моды (сувениры девчонкам) было людно. Распродажа. Наших денег хватило бы и на приобретение самого магазина, но экономика должна быть экономной! И все тут! — Тань, ты слышала, какой кошмар?! — Какой? — У Людки, Семиренковой сын, говорят, за один день постарел. — Да ты что!? — Ну да. Он домой ночевать не пришел, она тревогу забила, милицию на уши поставила, мальчишке еще и четырнадцати нет… так что ты думаешь? — Что? — Является! Но в каком виде! — Что избили? Ограбили? Изнасиловали? — Нет, нет и нет! — А что тогда? Давай, рассказывай! — Он словно бы на семьдесят лет постарел! Собеседница аж слюной захлебнулась. — КАК!? — Да вот так! Одежда — его! Все знает, что знает ее сын, все при всем, но — старик! — Слушай, а вроде бы есть такая болезнь, когда дети стареют быстрее нормы?… — Есть. Гери, гере… прогерия, вот! Только это точно не оно. Он не мог постареть за один день! А постарел! — Жуть какая! Как же это так? — Врачи в шоке и ужасе! Никто не знает! Я довольно улыбнулась. И не узнает. Еще чего. Я так понимаю, речь идет об одном из самых младших мерзавцев. А поделом. Интересно, что они рассказали… И словно отвечая моим мыслям, заговорила вторая. — А сам-то ребенок что говорит? — Говорит, что ничего не помнит. Шел домой, через гаражи, потом его словно светом ослепило, он упал — и темнота. — Инопланетяне?! — А кто его знает?… Почти. Иномиряне. Дальше мне стало неинтересно слушать. Умные, сволочи. Надеюсь, ум и подскажет, что не надо больше воровать и гадить людям. А поднимать руку на стариков вообще последнее дело. Я сгребла кучку белья, отобранного для себя — и проскользнула в примерочную. Глава 8. За одного битого двух небитых дают. И в придачу — корзину с розгами Мы как раз выходили из магазина, когда позади послышался шум. Я невольно обернулась. Какая-то невзрачно одетая девчонка оседала на грязный пол универмага. Ладно, пол был чистый. Но девчонку было все равно жалко. И не только мне. Терн чуть кивнул элварам и Керрон сорвался с места. — Девушка, вы в порядке? Что с вами? — Неси на воздух, — отдал распоряжения супруг, и Керрон повиновался. На лавочке девушке стало чуть лучше. Она приоткрыла глаза, огляделась… — Лелька? Я хлопнула ресницами. Не помню, хоть убивайте! — Лелька, ты что!? Это же я, Катька из пятого бэ!