– Госпожа лекарка! Да я… Что – он, я так и не успеваю понять. Сознание все-таки гаснет, когда тело лишают последних крох воздуха. * * * Когда я прихожу в себя, на небе занимается рассвет. Мое окно? Нет, не мое. Обвожу все вокруг взглядом из-под ресниц. Незнакомая комната, но уютная и красивая. Рядом со мной сидит тетя Сельма, дремлет. Воспоминания налетают ураганом. Роды, сила, ребенок, сломанная дверь… – Живы? – выдыхаю я. Тетушка Сельма дергается, едва не падая на пол, потом трясет головой и пытается кинуться ко мне. Я едва успеваю вытянуть руку. – Не надо! Устала! Руку хватают в клещи и принимаются покрывать поцелуями. – Доченька! Веточка! Спасибо тебе!!! Живы, и Милочка моя, и сынок ее… ЖИВЫ!!! Вот ради таких минут и живешь. Когда понимаешь, что все правильно и не зря. Я расслабляюсь. – Слава Сияющему Светлому! – Ты прямо там сознания лишилась, лекарь тебя осмотрел, сказал, что устала ты сильно, тебе бы отоспаться… – Дома отосплюсь. Откидываю одеяло и обнаруживаю, что лежу, как была, в платье, только что без сапог. – Тетя Сельма, поможете? – Да куда ж ты! Спозаранку-то?! Хоть до завтрака останься! При слове «завтрак» желудок издает такое урчание, что я вспоминаю об извержении вулкана. А дома-то мышь повесилась, хлеба и того нет. Тетя Сельма понимающе улыбается. – Сейчас, девочка, сейчас. На кухне уже воду греют, я сейчас у них спрошу чего… Тетя уходит, а я несколько минут лежу в мягкой кровати с роскошным кружевным бельем. Да, было и у меня не хуже. И белое кружево, и большая комната, и роскошные платья… Все. Не думать, не вспоминать, выкинуть все из головы раз и навсегда! И… пару минут полежать в этой кровати. * * * Вместо тети Сельмы в комнату заходит тот лекарь. – Доброе утро, госпожа Ветана. Как вы себя чувствуете? – Все в порядке, – честно отвечаю я. – Мы испугались вашему обмороку. Он присаживается на кровать, берет меня за руку, считая пульс. Ну, смотри-смотри, все равно ты ничего не обнаружишь! – Я в порядке. Просто встала рано, потом весь день крутилась, вечером мазь варила, заснула за полночь, а потом такое… Ну и получился обморок, – заверяю я с самым невинным видом. Лекарь кивает. – Что вы сделали с роженицей? – Ребенок неправильно лежал, я его просто повернула. Видите? Протягиваю руку. Кость у меня тонкая, да и вообще я мелкая и щуплая. Рядом с ладонью лекаря мои пальцы кажутся еще меньше и тоньше. Лекарь смотрит недоверчиво. – Но повитухи… – Я уже видела такой случай. Бывает… – Ну-у… – А вы еще опоили ее настойкой, ребенок и двигаться перестал. Лекарь злобно засопел. – Что-то вы все равно сделали… – Помогла человеку, – мгновенно согласилась я. Ответом был недобрый взгляд. Ну и пусть его, перебедуем. Все равно тетушка Сельма будет молчать, а больше никто ничего не докажет. Вот и она, легка на помине. С бо-ольшим подносом, на котором – кувшин с молоком, свежий хлеб, жареная гусиная нога… И куда только мои манеры делись? Я вцепилась зубами в еду, начисто забыв про вилки-ложки, еще и пальцы, кажется, облизывала. – Госпожа Ветана! Жмых влетел в комнату ураганом, но на колени перед кроватью падать не стал, и то дело. – Госпожа Ветана, если б не вы… – Да это любой бы лекарь сделал, коли б захотел, – не моргнув глазом подставила я сопящего лекаря. Судя по недоброму взгляду Жмыха, ничего приятного вроде оплаты тому не светило. – Маг заходил, сказал, что жить будут, и мать, и ребенок. – Вот и ладненько. Доставите меня до дома? – А то как же, госпожа Ветана. И карету сейчас прикажу заложить, и покушать вам с собой прикажу собрать, и… я для вас что угодно! Вы ко мне в лавку заходите, а? Я вежливо покивала. Вот уж чем я пользоваться не собиралась, так это человеческой благодарностью. Очень ненадежная валюта. Но до дома меня доставили честь по чести. А в кошелечке, который я обнаружила в здоровущей сумке с едой, оказалось аж пять золотых. Живем! Этого мне на полгода арендной платы за домик хватит! Хотя деньги пришлось прятать в лиф платья, потому как… – Госпожа Ветана! Госпожа Ветана, вы дома? – Дома я, дома… – Госпожа Ветана, у нас Маська ногу сломала! – Маська – это кто? – строго поинтересовалась я, отлавливая сорванца за шкирку. С ними так – не уточнишь, так и жабу на лечение принесут, а то и кого похуже. – Так сестренка моя. В погреб полезла, а там мышь, вот она напугалась и оскользнулась. Лежит теперь, причитает… Я вздохнула и закинула на плечо неизменную сумку. – Пойдем. Показывай, где там твоя сестра. Глава 2 Да, доля лекаря именно такова. Покоя тебе не будет ни днем, ни ночью, ни утром, ни вечером. Его вообще не будет. Работа эта часто тяжелая, неблагодарная, больные – народ непростой, но есть моменты, которые все окупают. Хотя это и не тот случай. Ты этой Маське – в миру Массилии (и чем родители думали, обзывая так чадушко?) – ногу вытягиваешь, вправляешь кость на место, строго-настрого предупреждаешь, чтобы лежала месяц, а в ответ слышишь: «Я не могу, у меня жениха уведут!» Ага, а кривоногой остаться ты на всю жизнь можешь? И вообще, что это за жених такой, которого увести можно? Если он баран, так и пес с ним, ты-то не овца! Еще и родители кивают: как же, а кто за малыми приглядит, по хозяйству управится, обед сготовит? Но напугать я их напугала качественно, в красках описала будущее кривоногой дурынды, может, чего и дойдет. И все равно домой возвращалась не в лучшем настроении, а в голову лезли мысли, которым я настрого запретила приходить. А мыслям было все равно.