Сколько счастливых минут Клив провел здесь. Сколько раз играл с братом в карты, возился с его детьми, слушал шутливые упреки от его жены — мол, служителю Альдоная такое невместно! А вы! Они смеялись вместе. Растили детей вместе. Клив и сойти в могилу надеялся на руках у потомков Эштона. А что теперь? Сандру укладывали в семейном склепе. Пустые ниши были. Ивар приказал — и девушку честь по чести замуровывали несколько уцелевших лакеев. Мертвая, она казалась... нет, не казалась она спящей, кто это только придумал? Ни минуты не казалась! Клив это видел. Все время. Лицо, из которого ушло... нечто. Жизнь ушла. Душа. Искра огня Альдонаева... Рядом, на стене склепа, выбивали имя. Сандрина Алиэлла Аделин Раштер. Годы жизни... так мало! Так невероятно мало, Альдо- най! Да за что ж ты так! Клив сосредоточенно думал. А потом принялся писать записки. Он был верен брату, он и тайники знал. Там и оставит письма племянникам, буде те объявятся. Он смотрел до конца, как замуровали нишу, а потом повернулся и ушел. И не видел, как вирмане вытащили мечи. Свистнули клинки, обагряя кровью каменный пол. Последние уцелевшие легли рядом с могилами Раштеров. Ивар прикоснулся окровавленной рукой к стене. — Да увидит Олайв! Дарует он достойное посмертие тем, кто не упал на колени! Патер этого не увидел. Его занимало совсем другое. То, о чем его попросила Сандра. Сам бы он такое делать не стал, и отродясь не додумался, но племянница хотела, а не выполнить ее предсмертное желание Клив не мог. Тут хоть и сам бросайся с башни! Храмовая книга? Клив вел ее очень тщательно. Поля выдерживал, отступал от края... не абы что! Судьбы человеческие! И точно знал, где и что можно подчистить. Вот и в книге появляется запись. Сандрина Алиэлла Аделин Раштер. Его величество Энтор Авестерский. Запись о браке. Тщательно оформленное свидетельство на листе пергамента. А вот и еще одна запись. Тоже в книге. О рождении сына у Сандрины Алиэллы Аделин Раштер. Докажите, что это — подделка?! Он клясться будет, что все так и есть! Если племяннице это было нужно... Когда Клив встанет перед Альдонаем, пусть тот его и судит! А людям — незачем! Теперь тайники с деньгами и драгоценностями. Не все, нет... Замок наверняка будут обыскивать и все найдут, рано или поздно. Из замка надо все забирать, благо, вирманам не впервой. Ишь, как уверенно действуют! А вот то, что вне замка... То можно и нужно оставить. Пусть будет, мало ли что? Мало ли кто... С книгой Клив закончил и как раз собирал свои вещи, когда к нему подошел главный над вирманами. — Все взяли, патер? — Вроде бы. Как Сандра назвала сына? Полное имя малыша Клив пока еще не вписал. Будет еще время, впишет. — Эштоном, — вспомнил Ивар. — Вроде бы... Клив едва носом не шмыгнул, как в детстве. Эштоном. Сандра, девочка моя... да за что ж так!? Альдонай, за что!? Ъольше он никаких угрызений совести за подделку документов не испытывал. Вообще... >;< Когда Ивар постучал в каюту, Лиля как раз кормила второго... как назвать пиявку мужского рода? Пиявик? Нет, некрасиво звучит. Пусть будет клоп! Молокососущий! Лопали оба чадушка — только дай! Лиля порадовалась, что Ивар мудро взял с собой коз! И на других кораблях были... ее так надолго не хватит. Оторвут и высосут! — Войдите! — рявкнула она. На пороге каюты воздвигся вирманин, который и тени смущения не испытал. А с чего вдруг? Ну, баба! Ну, кормит... Графиня? А у нее не как у других баб? Квадратная сиська? Или полумесяцем? Ух ты, как интересно! Так что Ивар смотрел спокойно. А вот явившийся вслед за ним зеленорясый... Лиле и гадать не надо было. — Патер Клив? Сандра ей рассказала по молочного брата своего отца. А Лиля сейчас видела... ох, не просто так он молочным стал. Явно — родня. Тоже волосы черные, тоже глаза голубые, просто более невнятного оттенка. Вот у Сандры они были прозрачноголубые, а у этого, как голубиное крыло, сизые такие. Красиво, но... не дотягивает до стандарта. Словно немножко мужчина недолеплен, вся забота законному сыну досталась. — Да, госпожа. А вы... — Графиня Иртон. Лилиан Элизабетта Мариэла Иртон, к вашим услугам, — больше Лиля ничего не могла, разве что головой кивнуть. Ребенок не отлеплялся от груди. Патер так на него и уставился. — Э’го... — Это мой сын. А Эштон — в люльке. Только не разбудите. Патер сделал шаг, второй... А потом Лиля как-то сразу и навсегда перестала его бояться и стесняться. И вообще, приняла в свои. Безоговорочно. Потому что лицо мужчины расплылось в такой счастливой улыбке... Так он смотрел на ребенка, словно в том спасение мира. И этого, и парочки соседних... Сандра не врала и не ошибалась. Дядя их действительно любил. Всех. И словно само собой вырвалось. — Она так мечтала, что вы ему наречете имя! По щеке мужчины скатилась слеза. — Спасибо, ва... — Лиля. Для вас — Лиля. Патер вздохнул. Посмотрел на зеленоглазую женщину. На детей. На крохотную каюту.