Здесь средние века, господа и дамы! Средние, а не слюнявые! Поблажек не будет, тем более, для негодяя, который детей не пожалел. Ах, ему на самолюбие наступили! Да кому ты со своим самомнением интересен! Страдать он начал, гад! Мстить пошел! Лиля не собиралась давать мерзавцу ни первый, ни второй шанс. Поступил бы он, как человек, перевел бы все в шутку, да и жил дальше рядом с Марион. Ведь мог и так сделать! Посмеяться, мол, всех баб не перелюбишь, а хороших вообще в три секунды разбирают — и жить дальше. Нет? Кстати... — Сыновья твои в курсе, куда ты шел? Пажо кивнул так, что треснулся головой об пол. — И зачем ты шел? -Да! « — Мне кажется, врет, — озадачилась Лиля. — А мы сейчас проверим, — «успокоил» ее Эйри. Методики «экстренного потрошения» на Бирме были. Хотя жрец Холоша справился бы быстрее и веселее, но жреца не было. И названия — тоже. А вот сами методики... Как сделать человеку очень, очень больно, по сути не причиняя видимого вреда? Запросто! Бирмане этими методиками владели, без экстренного допроса в море сложно. Но теперь сложности были у несостоявшегося убийцы. Через полчаса Пажо повторил то же самое. Все его сыновья были в курсе дела. Лиля переглянулась с вирманами. Это — уже не шутки. Это серьезно, и страшно. А что будет завтра? Ром и Фиона беззащитны. Марион... да тоже беззащитна! Как любой порядочный человек перед любым поддонком. Первый всегда будет думать, как бы не обидеть, а вот у второго таких ограничений нет. Ничего нет, кроме собственных желаний. Как у Пажо. Сам придумал, сам решил, сам раззвонил по округе, сам обиделся... и ведь даже мысли нет, что сам дурак! Ни мыслей, ни сомнений, ни угрызений совести. Полная уверенность, что все ему должны по жизни. Должны за что? А за то, что он, такой замечательный, на свет появился. Захотелось ему Марион? Подайте, пусть ложится! Захотелось трактир? Подайте! Пусть подарят! И главное, все ему что-то должны, а он? А он никому и ничего! Он решение принял, а вы подстраивайтесь. И кланяться, кланяться не забывайте! И пониже! Да ладно — он! Ведь сыновей он так же воспитал! Наверняка! И кто сказал, что потом, когда Лиля уедет, он до детей не дотянется? В плане личной мести? Здесь малышня, конечно, серьезнее, чем в двадцать первом веке, но кто ж от соседа подвоха ждет? От близкого друга родителей!? И не ждали, и попали... Лиля думала. Ей надо было отдать приказания вирма- нам. А вот Эйри действовал. Покосился на изрыгающего проклятия Пажо, на сосредоточенное лицо Лилиан, а потом одним резким движением свернул поддонку шею. Только хрустнуло. — Ой... — ахнула Лиля. Жалко не было. Того же Лофрейна она жалела больше. А уж эту плесень... размазать и вытереть. Просто уж очень неожиданно вышло! — Не переживайте, ваше сиятельство. Сейчас мы все уладим, не впервой палубу от грязи отмывать! Лиля и не сомневалась. И мнение у нее было такое же. Но... — А... его же здесь не оставишь! — Нет, конечно! Где его дом? Лиля послушно вышла из трактира, показала на дом. Эйри кивнул. — Тон, сходи, посмотри. Один из вирман, самый молодой и чем-то напоминающий Лиле белку (из-за волос, собранных в высокий хвост?) выскользнул за дверь. В темноту ночи. — А... что вы собираетесь делать? — Избавить мир еще от пары мерзавцев, — лаконично ответил Эйри. Лиля пару минут помолчала, а потом кивнула. Говорить? Что и зачем? Все и так ясно. Оставить этих людей в живых? Нельз^ они уже как зараженные чумой. Они уже — монстры. Они уже готовы убить, сожрать ^уничтожить... и ведь не для отстаивания своих интересов. А просто — чтобы получить нечто ценное, что есть у других. Согласившись принять чужую смерть для достижения своих шкурных целей, теряешь право на жизнь. Внятно Лиля эту мысль не сформулировала, но внутренне разницу ощущала. Солдаты тоже убивают. Но там враги. Бирмане сейчас убивают — но врага. Не для выгоды, для безопасности близких Лиле людей. Не откажутся они от денег, но не ради денег это было задумано. А Пажо хотел убить, как разбойник. По-подлому. Жалеть и оплакивать его Лиля не будет, но и попадаться не хотелось. Марион, конечно, истерику устроит, и Мартин сделает все, чтобы Лилю отпустить безнаказанной, но зачем портить подруге свадьбу? Вернулся Тон и что-то шепнул Эйри. Лиля не прислушивалась — спокойнее жить будет. Эйри кивнул — и они с Тоном ловко поставили Пажо на ноги. Голова мужчины нелепо мотнулась на сломанной шее... Вирмане прикинули, замотали его в плащ, накинули капюшон — и потащили, как пьяного. Лиля проводила их философским взглядом. Что ж. Угрызения совести ее мучить не будут. А подругам тоже такую пакость рядом не оставишь. Прощайте, Арман Пажо! ❖ >:< ❖ — Видеть не могу ваши довольные физиономии! Подруги переглянулись — и прыснули. Судя по лицам, и Марион и Лари мужья не разочаровали. А вот Лиля была недовольна. Виррррмане! Причем, определяющая тут — вдохновенная «РРРРРРРР»! Решили проблему! Рычать хочется! Женихи с невестами уже удалились на отдых — по месту жительства женихов. В средние века с медовыми месяцами сложно — хозяйство тебя ждать не будет. А коровам и курам вообще не объяснишь, чем медовый месяц от обычного отличается, они кушать и какать каждый день хотят. Но одну уж ночь девушкам можно дать! Первую брачную! За детьми Лиля взялась присмотреть, за трактиром, за гулянкой... а под утро загорелась соседняя мясная лавка. Да как загорелась! Мгновенно полыхнула! Сгорел несчастный Арман Пажо, не успел выскочить. Сгорели его дети несчастные, все сыновья... тоже — выскочить не успели. Хорошо хоть потушили, прежде, чем огонь на другие дома перекинулся. Но все-таки... Тут трактир рядом! Вы хоть знаете, водоплавающие, сколько я в него труда вложила? Нет бы по-тихому этого Пажо зарыть где поглубже! Надо вам было концерт на весь квартал устроить! Вирмане оправдывались, но выглядели подозрительно довольными собой. Примерно, как и девочки.