Стиральная машинка? Памперсы!? Лиля помнила, как их возили куда-то в дом писателя... писатель был матерущим и знаменитым, его знали во всем мире... так вот! Сейчас Лиля не глядя снесла бы все памятники писателям, поэтам и политикам! И поставила памятники тем, кто придумал стиральные машины. Памперсы. Элементарный молокоотсос!!! Ей-ей, на такие памятники все женское население планеты скинулось бы, не задумалось! Те, кто хоть раз вытряхивал ребенка из какашек и отстирывал их ручками... А недосып? А... К концу второй недели она напоминала зомби. Весьма дохлого и замученного особо мерзким способом. Как ни странно, ее проблему решил Кот. Пришел в трактир, заказал своих любимых мышей — да, мышки пришлись ему по вкусу. А когда Лиля поколдовала и сообразила, как делать сгущенку, так и вообще... Сгущенное молоко — рецепт не столько сложный, сколько длительный и муторный. А вареная сгущенка тем более. Там и надо-то молоко, сахар, лимонный сок и соду. А все это найти можно хоть в средние века, хоть у неандертальцев. Ладно, с содой было бы сложновато в мезозое, но сейчас — вполне. Так что сотрудничество как с криминальным миром, так и с его противоположностью — стражниками — крепло день ото дня. Стражники столовались в трактире. Мало того, глядя на них начала приходить стража и из других кварталов. Марион только радовалась. Беспорядки? СмеятьЛ изволите? Когда в зале постоянно два-три стражника, тут и на вышибалу тратиться не нужно. Дураков нет. Так, пара за все время нашлась, и быстро рассосалась в пространстве. Сапогом пониже спины али дубинкой по хребтине — оно доходчиво! А что до криминала... Лиля по-честному попробовала обучать ребят, которых прислал Кот. Двоих отбраковала сразу — негожи. Врач — не просто профессия,, это особый склад ума. Если у человека его нет... ну не создан кто-то лекарем! А кто-то физиком не создан, так что ж теперь? Еще одного выкинула за воровство. Когда ты от нужды на улице у людей кошельки срезаешь — одно. А когда у своих крысятничаешь... даже если не у своих, но у тех, кто тебе дает шанс из помойки вылезти... тьфу, дурак! Таким больных не доверишь. А ну, пошел! И сапогом под копчик! Троих кое-как обучила. Худо ли, бедно, ребята оказывали первую помощь, могли сложить кость, наложить лубки, зашить рваную рану, промыть желудок... На уровне сельского фельдшера века так девятнадцатого. Но для Бермы и это было почти революцией. Тем более, что Ловкач выжил. Полностью ему руки сохранить не удалось, два пальца потеряли чувствительность, но даже так — лучше, чем никак! Намного лучше! Уже не калека, не обуза, уже прекрасно удержит ложку, а то и обучать молодняк будет... Для этого опыт нужен, а неидеальная подвижность пальцев. Ловкач был благодарен. Кот, который испытывал к старому вору какую-то привязанность, или должен был, или... Лиля не вдавалась в подробности, но понимала, что мужчины ей благодарны. И — не злоупотребляла. Кот приходил в трактир, ел и пил за счет заведения. Тоже — не злоупотребляя. Иногда подкидывал Лиле клиентов. Один раз Лиля и работать не взялась — с распоротым животом... нет, не поможет. Да кто тут поможет при таком раскладе? Тут операционная нужна, капельница и антибиотики. Молитва? Хорошо, но только за упокой. Еще один пациент сгорел от заражения крови. Шестеро, включая и Ловкача, выжили. Ловкач даже и руку сохранил... правда, на двух пальцах чувствительность потерялась, по старой специальности он работать не сможет. Консультировать будет. Тоже дело нужное и важное. Кот оценил. Сильно Лилю не загружал, все ж беременная баба. Но и о себе напоминать не забывал. Марион косилась на него с опасением, а потом чуточку успокоилась. Прево Ларус очень поспособствовал. Лиля только посмеивалась. Вот потому сказки Киплинга и переживут века, что на водопой ходят и тигры — и олени. И это зона мира! А если такой зоной стал их трактир — тем лучше для трактира. >;< — Ты совсем зеленая, — припечатал Кот, глядя в лицо Лилиан. Учитывая, что здесь это был цвет траура... — Спасибо, — кисло откликнулась ее сиятельство. — Ребенок? — А кто ж еще? — Моих гоняй... — Им не с детьми нужно уметь возиться, им другое необходимо. Сам понимаешь, когда рассказать надо много, а времени мало, выберешь то, что точно пригодится. Кот понимал. Вот, к примеру, рваные раны от кнута. У парня клочка кожи целой на спине не осталось... точно бы помер! А эта зеленоглазая его вытащила. Чудом, конечно... Полные сутки сидели, ее чуть что будили... Справилась. И с рваной раной, и с открытым переломом, и... — Если я тебе служанку подарю? Лиля даже головой помотала. — Подаришь? Ты о чем? — Это — Берма, Алия. — Понятно, что не Лавери или Арвест. И что? — Рабский рынок. Слышала? Лиля поежилась. Слышала. Но никогда с этим не сталкивалась. Никогда... В Ативерне работорговля была запрещена. В Уэльсте- ре — тоже. Гардвейг, не тем будь помянут, очень рабство не любил. Если там эта шваль и появлялась, то тайно. А если ловили... На кол — и никаких вопросов. Жестоко? А вы представьте, что это вас рабом сделали. Да к хозяину — садисту, который издеваться любит, мучить убивать... не хочется? Пропало желание в жалелки играть? Вот и правильно. Ни к чему такое воображать, приснится еще. А вот в Авестере, Эльване и Ханганате рабы были официально разрешены. В Ханганате — легально, в Авестере и Эльване — полуофициально. Если человек задолжал, если не может расплатиться — в Ативерне и Уэльстере таких сажали в долговую яму. Давали отработать. А в Авестере и Эльване такие люди становились «закладными». Они должны были отработать на человека, которому задолжали... сколько? Пока не расплатятся.2 Чисто теоретически, таких людей нельзя было передавать другим хозяевам, нельзя калечить, издеваться, разлучать семьи... Практически? Случалось всякое. А жаловаться — кому? Прево?