— Хороша ты, Алия! И готовишь вкусно... Лиля кивнула. Она была с этим полностью согласна. — Скоро уезжать-то собираешься? — Как весна придет, сезон начнется, так и соберусь, — кивнула Лиля. Тайны из своих намерений она не делала. Был уже поздний вечер, в таверне было от силы два- три человека, и никакого интереса к беседующим они не проявляли... — Присядешь со мной? Лиля огляделась, поняла, что пока никому и ничего не требуется, — и махнула рукой. Опустилась напротив Кота. Не просто ж так ей предлагают поговорить? — Слушаю? — Алия, оставайся? Лиля подняла брови. — Зачем? — А что не так? — ответно удивился мужчина. — Что тебя там ждет? Здесь у тебя свое дело, друзья... — Дом, семья, родные и близкие? — Кто тебе мешает это все завести здесь? — удивился Кот. Лиля подняла брови. — И как ты себе это представляешь? — Хотя бы — так. Мужчина осторожно взял в свои руки ладонь Лилиан, повернул ее линиями жизни кверху, поднес к губам и поцеловал. В самую середину ладошки. Лиля прикусила губу. Вот оно что? В романтические кошачьи намерения она не поверила, понятно. Просто она выгодна. Кот и решил попробовать... помурлыкать. Порода такая. И природа. Зачем ему? Так сказано же! Выгода! А вот как отказать... Миры могут быть разные, и времена, и нравы, а мужчины всегда плохо воспринимают слово: «нет». Но именно его Лиля и произнесла, отнимая ладонь. — Нет. — Почему? Лиля задумалась, что можно сказать, что нельзя... и решила быть откровенной. Разве что имен и титулов не называть. — Потому что меня там ждут. — Это так... серьезно? Лиля кивнула. — Это более, чем серьезно. Там у меня муж, дочь и сын, отец и мать, люди, которые стали мне братьями и сестрами. Здесь... рано или поздно меня найдет мой враг. — Врага и укоротить можно. — Хороший ты, — Лиля коснулась Кошачьей ладони. — Только есть те, кого на голову просто так не укоротишь. Из благородных и титулованных. — Как ты? — Выше меня. Кот сощурился, но спорить не стал. И спрашивать про имя — тоже. Ни к чему. Незачем ему такое... одно дело — с хорошенькой женщиной закрутить. С трактирщицей, которая может, # из благородных, но в тот мир вернуться не захочет. Другое — когда ты все ее проблемы решать станешь, а она все равно рядом не останется. И ждут ее там... где? А это как раз лучше не знать. Только уточнить. — Ты уверена, что тебя дождутся — там? -Да. — Жизнь, она ведь всякой стороной поворачивается. И мужья других себе находят, и дети вырастают, и родите- ’ли умирают... Лиля кивнула. Она об этом думала, и не раз. Но... — Я своим — верю. Я тебе так скажу — если меня здесь попробуют оставить, я жить не стану. Лиля практически не врала. Она не покончит жизнь самоубийством. Но зачем такая жизнь? Это, скорее, существование... убогое и гадкое. Нет свободы? И ничего не нужно! — Я мог бы удержать тебя силой. — И взять силой — тоже, — согласилась Лиля. — Но нужно ли это тебе? Теперь настало время Кота задуматься. И помогло то, что Лиля была спокойна и равнодушна. Если бы она ругалась, дралась, спорила... Она была спокойна. — Мне нужна ты. Но по доброй воле. — По доброй воле я дала клятву другому человеку. И разбрасываться ей не стану. Кот вздохнул. — Все же благородная кровь сказывается... — Вот и не надо тебе в эту грязь лезть. Ни к чему. — Я бы полез. Если бы видел, что тебе нужен. Лиля качнула головой. Здесь и сейчас она была искренней. Не стала бы она графиней Иртон, не замкнула бы на себя судьбы многих людей... Оказалась бы она сразу в Авестере, встретилась с Котом — так и смурлыкалось бы. Есть в нем нечто такое... мужское. Надежное. Даже промысел его — высоко в теневом мире не поднимешься, не имея ни ума, ни сил, ни везения. Могло бы у них и срастись. Тогда. А вот сейчас уже непоправимо поздно. Можно смотреться в чужое зеркало, но отражаться там все равно будет твое лицо. Не чужое. Лицо ее сиятельства, Лилиан Элизабетты Мариэлы Иртон. Графини Иртон. — Не надо. Пожалуйста. Кот кивнул. А потом поднялся из-за стола. — Извини. Дел еще много.л Мужчина уходил. Не навсегда, для этого он был слишком расчетлив. Он еще вернется, просто не заведет больше речи о чувствах. Не предложит перекинуть мостик через пропасть, не посмотрит проникновенно в глаза, не улыбнется... Да и ни к чему. Лиля отчетливо поняла, что в Авестере оставаться нельзя. Еще немного — и она с кровью и болью будет вырывать этих людей из сердца. Она их даже увидеть больше никогда не сможет... какое страшное слово — никогда. И уже больно. Домой. Надо торопиться домой. Ативерна. Сутки вс^ тянулись, и тянулись, и надо было работать, улыбаться, перешучиваться с парнями и девушками, рассказывать новости...